О Свято-Троицком монастыре
Свято-Троицкий общежительный мужской монастырь находился на полпути между Адлером и Красной Поляной, недалеко от того места, где река Мзымта выходит из ущелья Ахцу. Обитель просуществовала всего 20 лет, с 1902 по 1922 год, широкой известности, как другие кавказские монастыри, не успела получить. Ее недлинная история малоизвестна и сейчас; в отличие от многих разрушенных монастырей и храмов обитель до сих пор не начала восстанавливаться и возрождаться.
А между тем Свято-Троицкая обитель весьма замечательна. В первую очередь потому, что она была единственным официально утвержденным монастырем в Черноморской губернии Российской империи. Хотя недалеко от Туапсе и существовала женская Иверско-Алексеевская община[1], но ее преобразования в монастырь так и не последовало, и Троицкая обитель оставалась для губернии важным центром паломничества, очагом молитвенной жизни и духовного наставничества. Тем более что обитель своим внутренним общежительным строем напоминала известнейший Ново-Афонский Симоно-Кананитский монастырь, а также возникшие вслед за ним «второафонские» монастыри — Михаило-Афонскую Закубанскую пустынь, Драндский монастырь, обители Северного Кавказа.
Ново-Афонский монастырь был основан в 1875 году в кавказском Причерноморье как зависимый от Русского Пантелеимонова монастыря — обители кириархической, «царской и ставропигиальной», а монастыри «второафонской» традиции созидались выехавшими с Афона бывшими русскими келлиотами. На Афоне в XIX веке крупные келлии, населенные русскими, соблюдали общежительный устав, как и Русский монастырь и скиты. И хотя «второафонские» монастыри не получили такого статуса и таких канонических, имущественных и юридических прав и преимуществ, какими обладал Новый Афон, но особенности внутреннего уклада и всего молитвенно-трудового строя, литургические порядки, традиции старческого духовного руководства, страннолюбия, служения делу православного просвещения были сполна перенесены основателями и в кавказские «второафонские» обители. К ним, будучи одной из последних по времени возникновения, относилась также обитель Свято-Троицкая.
Основатель монастыря — иеромонах Маркиан, сподвижник настоятеля Михаило-Афонской пустыни архимандрита Мартирия (Острового (Островых)). Отцы подвизались на Успенской келлии монастыря Кутлумуш, прибыли в 1877 году в Закубанье, где вместе начали устраивать обитель[2]. Она была официально утверждена в 1883 году, а через год отец Маркиан оставил Северный Кавказ и проездом на Святую Гору посетил Ново-Афонский монастырь, где ему очень понравилось. Новоафонский игумен иеросхимонах Иерон (Носов, впоследствии схиархимандрит) в письме от 1885 года к своим старцам, игумену Макарию и духовнику Иерониму, характеризует отца Маркиана как человека способного и деятельного, устроителя монастырской общинной жизни: «Это единственный деятель у отца Мартирия… вел все экономические дела очень разумно и усердно, об этом многие говорили и раньше и теперь…»[3] «…Вот у нас его Бог расположил, — пишет отец Иерон, — он готов остаться жить навсегда, и нам бы этот человек по теперешним соображениям был бы весьма полезен. Но как он, так и я не желаю без вашего благословения. Он едет с вами переговорить, и если будет от вас благословение, то прежде он поступит в святую обитель на Афоне, а потом снабдите его паспортом, как своего, и он приедет к нам. Для нас, думаем, будет очень полезен… Он обо всем будет говорить подробно, за тем и едет к вам»[4].
У старцев отец Маркиан так и не был, не возвращался он больше и на Новый Афон. Наверное, он знал, что отцы Иероним и Макарий, чтобы укрепить единомыслие в братии, неохотно принимали и считали нежелательным прием в свое общежительное братство (и афонское, и новоафонское) постриженцев других обителей, в том числе келлиотов. Все иноки, по словам отца Иеронима, должны быть единомысленными детьми «одного отца и одной обители»[5]. А последний новоафонский игумен, архимандрит Иларион (Кучин, † 1931), не принимая «иночествующих, которые полагали начало иноческих подвигов в каком бы то ни было другом российском монастыре и теперь перепрашиваются в Ново-Афонскую обитель», разъяснял: «Безусловно нужно это, чтобы подобные ищущие перехода из других обителей не внесли духа мирского, разных слабостей, нестроений, недобрых склонностей, навыков и вообще всего того, что будет против нашего староафонского общежительного устава»[6]. Вот и отец Иерон, не дождавшись иеромонаха Маркиана, заключил, что «нам от келлиотов пользы мало будет», и посетовал в письме: «Он мне говорил, что прямо едет к вам за советом, а на деле, значит, другое, то и толковать о нем нечего…»[7]
Видимо, Господь готовил отцу Маркиану иное поприще — строить в кавказском Причерноморье новую обитель афонской традиции. Но вначале ему довелось игуменствовать в общежительном монастыре в Крыму — в Кизилташской Стефано-Сурожской киновии. Возглавив ее в 1893 году, отец Маркиан способствовал благоустройству обители, увеличению братства, которое при нем составляло 65 человек. Но появились недовольные игуменом, в монастыре усугубились нестроения, и 2 апреля 1899 года иеромонах Маркиан «определением таврического епархиального начальства» был «уволен от настоятельства»[8]. Дело в том, что, по словам исследователей, в Кизилташский монастырь «переводили иноков, изгнанных за неповиновение из других мест»[9], и это ухудшало духовную атмосферу в обители. Неслучайно в акте 1879 года, в котором зафиксированы права Ново-Афонского монастыря, содержался следующий пункт: «…в обитель эту отнюдь не допускаются ни те лица, которые подвергаются епархиальным начальством монастырскому подначалию, ни те, которые по приговорам светского суда присуждаются к заключению или епитимии в монастыре»[10]. Подобная мера также была необходима для ограждения братии от внутренних нестроений.
Еще в 1895 году отцу Маркиану вместе с таврическим духовенством, «читавшим святое Евангелие у гроба в Бозе почившего Императора Александра III», был всемилостивейше пожалован золотой наперсный крест. Во время своего настоятельства отец Маркиан уделял внимание делам духовного просвещения, заботился о должном почитании святынь монастыря — обители не древней, но основанной в месте, связанном с памятью святителя Стефана Сурожского. В частности, отец Маркиан перевел и издал на русском языке житие небесного покровителя монастыря.
По-видимому, к отцу Маркиану, под его духовное руководство стремились люди образованные, занимавшиеся просветительной деятельностью. Заслуживает внимания, что в числе его соратников и сотрудников был коллежский асессор Николай Соколов. Скорее всего, именно он значится в «Календаре и памятной книжке Таврической губернии»[11] как преподаватель Феодосийского учительского института — хорошо известного педагогического учебного заведения.
22 мая 1900 г. «духовник Кизильташской киновии иеромонах Маркиан и отставной коллежский асессор Николай Соколов» подали прошение «об учреждении мужского монастыря на Черноморском кавказском побережье»[12]. Отец Маркиан и его помощник писали о том, что желали бы устроить при обители «церковно-приходскую школу с ремесленным и сельскохозяйственным отделениями, больницу и санаторию, преимущественно для лиц духовного звания»[13]. Обитель предполагалось строить к северо-западу от Туапсе, но вскоре строительство ее началось «у горы Ахцу, по дороге в Красную Поляну, близ деревни Лесной». Там по Высочайшему соизволению, последовавшему 22 июня 1902 года, новая обитель получила казенный земельный надел (213 десятин 2000 кв. сажен)[14]. Такое решение властей, по-видимому, определялось духовными потребностями общества: в те годы создавался «царский курорт» Романовск (Красная Поляна) и в его окрестностях был необходим духовный, монашеский центр. Это полностью отвечало и устремлениям монахов.
Место, где вскоре появились монастырские постройки, лежащее на возвышенности поодаль от шоссе, очень красиво. Необычайно красив и вид, открывающийся оттуда — с водораздела Мзымты и Псахо, — на теснину Ахцу и горы.
Свято-Троицкий монастырь официально открылся по Определению Синода от 6—16 февраля 1902 года как общежительный, «с таким числом иноков, какое будет в состоянии содержать на свои средства»[15]. Основатели обители, как говорится в документах, располагали на ее устройство «капиталом в 50 000 руб.»[16].
Иеромонах Маркиан вначале именовался строителем монастыря, а в 1907 году был избран братией на должность настоятеля, что было утверждено Святейшим Синодом[17]. С 1913 г. отец Маркиан упоминается как игумен[18].
Паломники восхищались монастырем, небогатым, но благолепным. Вот такое описание составил в 1905 году, в период становления обители, один из ее посетителей.
«Свято-Троицкий монастырь расположен в 28 верстах от небольшого местечка Адлер, куда мы приехали из Сухума в тот же день, как и выехали.
В Адлере можно сделать остановку с паломническим билетом, так что для богомольцев поездка и в этот монастырь будет стоить очень недорого, тем более, что в Адлере существует и подворье монастыря, где бесплатно можно переночевать и отдохнуть…
Дорога в монастырь на протяжении первых шести верст поражает своею бесцветностью, но зато остальная часть ее настолько красива и живописна, что заставляет путника совершенно забыться и только любоваться восхитительными видами. На седьмой версте от Адлера начинаются горы; они, покрытые вековыми лесами местных пород: бука, дуба, граба и каштана, имеют чрезвычайно живописный вид; местами попадались белоснежные стволы кавказской пальмы (самшита), покрытой диким мхом, и оригинальные своею листвою деревья тиса (красного дерева). Эти две породы встречаются только здесь; они все на счету у казны и ценятся страшно дорого. Любуясь этими и открывавшимися видами на Мзымту, очень красивую горную реку с живописными берегами, мы незаметно доехали до монастыря; этому много способствовала совершенная ровность казенного шоссе.
Свято-Троицкий монастырь хотя расположен только в полверсте от шоссейной дороги, но его совсем незаметно, потому что он построен в густом лесу, и только деревянные ворота с иконой Пресвятой Троицы указывают к нему путь; дорога от шоссе круто поднимается и приводит к монастырским постройкам. Мы приехали туда ночью при свете луны, слабо освещавшей дорогу и монастырь, и были очень обрадованы, не поверили даже глазам, когда увидали деревянную церковь, выстроенную в древнерусском стиле; настолько приятно было встретить свое, родное в глуши Кавказа. Церковь, равно как и все монастырские постройки, очень гармонировала с вершинами Кавказских гор, окружавшими монастырь. Постройки здесь все сделаны из дерева. С левой стороны церкви, устроенной в форме креста, помещается трапеза, а с правой — школа для 40 сирот “павших на поле брани”. Монастырь устроен исключительно трудами иеромонаха Маркиана, бодрого, живого старика 63 лет, и в очень короткое время — в три года.
“Трудно было это, — говорит о. устроитель, — но Господь помог”. И действительно, по осмотре монастыря даже неверующие должны признать, что Господь Сам заботится о местах, где люди, отказавшись от мира, возносят Ему молитву о всем мире. Гостиница была еще не отделана, и мы разместились в кельях братии, любезно предложенных нам о. устроителем.
В два часа ночи отправились мы к утрене, которая здесь служится так же, как на Афоне, хотя служба совершается немного быстрее; пение очень хорошее, выразительное, но чтение похвалить нельзя.
В храме престол пока только один, иконостас весь сделан из красного дерева, живопись довольно хорошая и вся на полотне, что производит довольно странное впечатление; зато ризница превосходна: она небольшая, но очень богата. В монастыре имеется виноградник и небольшой фруктовый сад, но особенного внимания заслуживает огород, замечательный по качеству и количеству овощей, и монастырская пасека, поставленная среди липового леса.
Здешним монахам очень приятно, когда у них бывают посетители: это вносит некоторое разнообразие в их пустынную жизнь. Стол же в монастыре прекрасный; весьма часто бывает и форель, которая в изобилии ловится в р. Мзымте; монахи все имеют чрезвычайно здоровый вид, что нисколько не удивительно при чистоте и целебности местного воздуха. Лихорадки в монастыре и его окрестностях нет совсем, так что он является на Кавказе прекрасным и почти единственным местом, где можно хорошо провести летнее время без опасности заболеть кавказской лихорадкою, этим бичом всего побережья…
А. Урбанович-Пилецкий. 1905 г., 7 октября»[19].
Вот еще путевые заметки:
«Местность становится суровее. Шоссе приближается к ущелью Ахцу. На 23-й версте идет в гору дорога к монастырю… Монахи очень радушно принимают всех посетителей, и экскурсанты, идущие на Красную Поляну пешком, останавливаются в нем на ночлег. Монастырь небольшой, основан недавно. Стоит очень высоко на горном хребте, и вид с него открывается широкий…»[20]
Особо отмечаются «усердные труды» братии, которыми «почти без средств» созидается обитель[21].
В храм Троицкой обители приходили пустынники, живущие в окрестностях, чтобы поучаствовать в церковных Таинствах. Сведения об этом есть, например, в книге о кавказских пустынножителях под названием «Близ заката», написанной схимонахом-пустынником Даниилом (Бондаренко) [22] (он был арестован в 1929 году и вместе с другими монашествующими расстрелян в Новороссийске).
Свято-Троицкий монастырь новые власти закрыли в 1922 году. Исследователь сообщает, что многие из братии «поселились там же, в окрестных горах, и на своих земельных участках занимались сельским хозяйством, административно образовав “Общество монастырского поселения”»[23]. Исследователь пишет: «Они были арестованы почти в одно время с “краснополянскими”»[24] (т. е. в 1929 году). Так, 8 октября 1929 года арестовали монаха Серафима (Стадникова), бывшего троицкого насельника 79-летнего возраста, которого приговорили к высылке в Северный край. Отцу Маркиану в 1922 году должно было исполниться 80 лет. Возможно, он до самого закрытия монастыря являлся его настоятелем. Сведений о дальнейшей судьбе старца и других монахов нам пока не встречалось. У жителей Лесного есть предание, что кто-то из них скрывался в карстовых пещерах в окрестностях; иконы были спрятаны, часть их хранилась у сельчан. Недавно один турист, преодолевая каньон Кудепсты, видел старую лестницу из самшита, ведущую вверх, на скалистый уступ… Может, ее некогда соорудили пустынножители из числа бывших троицких насельников?..
Столетние деревья, посаженные еще монахами, до сих пор видны на возвышенности над селом Монастырь, они хорошо заметны с краснополянского шоссе. И само село получило свое название от бывшей здесь обители и «Общества монастырского поселения». Место, Высочайше пожалованное некогда монастырю, сейчас является частной территорией. Оно огорожено, но можно подняться, согласовав это с охраной, к виднеющимся еще незначительным остаткам стен, которые напоминают о том, что здесь был храм, совершалась служба Божия. Рядом расположено несколько старых деревянных строений, принадлежавших, должно быть, обители или же «Обществу монастырского поселения».
Сюда приходят паломники — духовенство, монашествующие, мирские, — и возносят молитвы о восстановлении Свято-Троицкого монастыря.
Этот краткий очерк был написан под впечатлением от посещения сего святого места. Безусловно, собранные сведения требуется уточнить и дополнить, что с помощью Божией в дальнейшем намереваемся сделать.
Игумен Петр (Пиголь)
[1] Всеподданнейший отчет обер-прокурора Св. Синода по Ведомству православного исповедания за 1910 г. СПб., 1913. С. 59.
[2] См.: Прокопий (Леонов), мон. История Св.-Михаило-Афонской Закубанской общежительной пустыни. Майкоп, 2008. С. 34—43.
[3] Архив Русского Пантелеимонова монастыря (Афон) (АРПМА). Оп. 32, д. 1, док. 1079, л. 489—489об.
[4] Там же. Л. 489об.
[5] Отцам и братиям на Новый Афон // Великая стража: Жизнь и труды блаженной памяти афонских старцев иеросхимонаха Иеронима и схиархимандрита Макария /Авт. -сост. иером. Иоаким (Сабельников). М., 2001. С. 528.
[6] АРПМА. Оп. 32, д. 132, док. 1208, л. 298об.—299.
[7] АРПМА. Док. 1079, л. 495об.
[8] Таврические епархиальные ведомости: Часть официальная. 1899. № 9. 1 мая. С. 651.
[9] Литвинова Е. М. Крым: православные святыни: путеводитель // http://www.krimoved-library.ru/books/krim-pravoslavnie-svyatini-putevoditel29.html
[10] Петр (Пиголь), игум. Ново-Афонский Симоно-Кананитский монастырь // История Русского Св.-Пантелеимонова монастыря на Афоне с 1735 до 1912 г. Св. Гора Афон, 2015. С. 610.
[11] Календарь и памятная книжка Таврической губернии на 1900 г. Симферополь: Таврическая губернская тип., 1900. С. 179.
[12] См.: Российский государственный исторический архив. Ф. 796, оп. 181, д. 1722 «Об учреждении мужского монастыря близ Туапсе на Черноморском кавказском побережье», л. 1—26.
[13] Там же. Л. 25.
[14] Там же. Л. 25об., 37—38.
[15] Церковные ведомости, издаваемые при Святейшем Правительствующем Синоде. 1902. № 9. 2 марта. С. 51; РГИА. Ф. 796, оп. 181, д. 1722, л. 25об.
[16] РГИА. Там же, л. 25.
[17] Определение Святейшего Синода от 14—28 февраля 1907 г. за № 917 // Церковные ведомости, издаваемые при Святейшем Правительствующем Синоде. 1907. № 11. 17 марта. С. 66.
[18] Кавказский календарь на 1914 г. Тифлис: Тип. канцелярии наместника Е. И. В. на Кавказе, 1913. Стб. 643.
[19] АРПМА. Оп. 49, д. 2, док. 4020, л. 505—506.
[20] Дороватовский С. Сочи и Красная Поляна с окрестностями. СПб., 1911. С. 140.
[21] См.: Сочи и его окрестности. СПб., [1911]. С. 33.
[22] См.: Близ заката: Современные пустынножители в горах Кавказа. М., 2013.
[23] Сикорская Л. Е. Исповеднический путь монашествующих на Кавказе: 1920—1930-е годы. М., 2017. С. 207.
[24] Там же.
