Праведный подвиг святого князя: духовные истоки победы на Куликовом поле

XIV век оказался одной из ключевых эпох в истории Европы, западного и восточного христианства и, как следствие, всей истории человечества. Казалось бы частные внутрицерковные события того периода — знаменитые исихастские споры сконцентрировали в себе мощный духовный импульс, который, распространяясь из единого церковного центра — Византии, точнее ее столицы Константинополя, — сильнейшим образом и по-разному воздействовал в последующие времена на судьбы государств и народов. Столкнулись два духовно-культурных течения, два богословских направления, различавшихся своими представлениями о цели жизни и назначении человека.

Одно из них, возглавлявшееся агностиком и рационалистом Варлаамом Калабрийским, привело к возникновению западного гуманизма и Ренессанса — того внецерковного, по сути, возрождения, в основе которого во многом лежало возвращение к языческим началам, а во главу угла были поставлены самоценность и самодостаточность человеческой личности, то есть, согласно аскетическому учению отцов Церкви, — греховные страсти.

Другое духовно-культурное течение, возглавлявшееся святителем Григорием Паламой и получившее название исихастского движения, настаивало на возможности достижения человеком состояния обожения и стяжания истинного христианского просвещения Святым Духом, что, в свою очередь, являлось результатом только такой жизни, которая опирается на благодатную помощь Божию.

К XIV веку учение исихазма, зародившееся в келлиях подвижников-отшельников, пройдя несколько стадий в своем развитии, укрепившееся научно и богословски во время диспутов со своими оппонентами, подтвержденное решениями Поместных церковных соборов, сделалось главенствующим в Константинопольской Церкви. Это произошло еще и потому, что исихасты оказались выразителями народного понимания православно-аскетического духа христианской Церкви.

Учение исихастов, которых в разное время возглавляли такие великие подвижники, как Григорий Синаит и Григорий Палама, Патриархи Константинопольские Каллист и Филофей, оказало огромное влияние на государственное строительство, политику, общественные нравы, культуру и искусство православных стран, составлявших единое кафолическое церковное тело. Оно способствовало возникновению целого ряда духовно-культурных центров византийского и славянского мiра, взаимообогащающему сотрудничеству всех тогдашних православных народов, сплочению славян и объединению русских княжеств. Наиболее реальное практическое воплощение идеи исихазма нашли прежде всего на Балканах и особенно на Руси.

Константинопольские Патриархи-исихасты Каллист и Филофей были заботливыми и мудрыми церковными пастырями. Они, как представители движения, имеющего общеправославную направленность, в своей церковной деятельности претворяли в жизнь идею духовного единства православных стран Востока, юго-запада Европы и Руси. Эта деятельность приобретала особую важность ввиду крайней социальной и политической нестабильности в Византийской империи, раздираемой смутами, раздорами и вооруженной междинастической борьбой, а также усугубляющимся католическим влиянием и латинизацией части высшей аристократии, недальновидно пытавшейся с помощью предполагавшейся церковной унии противостоять угрозе — туркам-османам, захватившим территории Малой Азии и решительно вторгшимся на Европейский континент.

В этом бедственном положении взоры исихастов обратились к Руси как к преемнице и духовной наследнице Византии. В тот период мысли и заботы Константинопольских Патриархов сосредоточились на укреплении своей далекой православной окраины, на создании из русских княжеств, бывших под татаро-монгольским игом, разобщенных политически, но единых по вере, мощного государственного образования, способного стать в будущем оплотом и хранителем Православия. Как опытные церковные деятели, Патриархи понимали, что для этого необходимо содействовать скорейшему освобождению Руси от татаро-монгольского ига, сосредоточить всю полноту власти в руках одного великого князя и объединить русские княжества вокруг единого центра, которым в силу исторических обстоятельств могла стать только Москва. Понимали они и то, что политическое единство непосредственно было связано и прямо вытекало из единства церковного.

Из документов XIV века, патриарших окружных посланий, грамот видно, как тщательно Константинопольские Патриархи вникали в дела далекой русской митрополии. Так, святой Патриарх Каллист распорядился об упразднении возникшей было по политическим проискам литовских князей митрополии Галицкой и о подчинении ее епископата Киевскому митрополиту. В своих посланиях он напоминал, «что митрополит Киевский поставлен для всей Руси и должен равно благоволить ко всем князьям» [2, с. 139]. Святой Патриарх Филофей, в свою очередь, в 1354 году официально утвердил своею грамотой переезд митрополита всея Руси из Киева во Владимир-на-Клязьме с сохранением за ним Киева как первопрестольного города.

В Константинополе с 1353 года при святом патриархе Каллисте больше года жил в «надлежащем испытании» кандидат на кафедру русской митрополии святитель Алексий. Поставлен в митрополиты он был в июне 1354 года уже во время патриаршества святителя Филофея [см.: 1, с. 922]. Новый Патриарх активно способствовал деятельности святителя Алексия, направленной на объединение русских княжеств вокруг Москвы, осуществлявшейся по благословению Вселенской Церкви.

Уникальна роль святителя Московского митрополита Алексия. Друг и советник великого князя Иоанна Иоанновича, воспитатель его сына — святого Димитрия Донского, он после смерти в 1359 году великого князя в силу обстоятельств оказался главой не только русской митрополии, но и правителем почти всех русских княжеств. Во многом именно им, монахом и архиереем, воспринявшим жизнеобразующее исихастское учение, заложен фундамент будущего церковного и государственного могущества Москвы.

Следует напомнить, что любой русский князь того времени осознавал себя прежде всего членом Церкви, частицей живого тела, Глава которого Христос. Он знал, что единение с Церковью заключается в устроении своей и общественной жизни по законам этого живого организма, то есть в тщательном исполнении заповедей Христовых и церковных установлений. И свое княжение он понимал как дело, порученное Церковью, за которое придется давать ответ на суде Божием. Поэтому и в своей государственной деятельности князья стремились быть в послушании у Церкви, старались не принимать важных решений без ее благословения.

Хороший пример такого отношения мы видим в жизни великого князя Димитрия, «с младенческих лет возлюбившего Бога и воспитанного в благочестии с наставлениями душеполезными» [цит. по: 2, с. 13]. Находясь в послушании у своего духовного наставника, юный князь Димитрий ничего не предпринимал без его советов и благословения. Именно молитвы святителя Алексия хранили его во время опасной для жизни, но необходимой поездки в Орду в 1359 году. Это личное знакомство с исконными врагами Руси — татаро-монголами имело большое значение для его дальнейшей великокняжеской деятельности. В 1362 году князь-отрок венчался во Владимире по древнему обряду на великое княжение. И с того времени начинает распространяться его влияние на всю Русь. Под руководством святителя Алексия он постепенно приобретал ту особую государственную мудрость, которую неоднократно отмечали его современники и потомки.

Кроме митрополита Алексия, еще две личности, облеченные духовным саном, имели решительное влияние на жизненный путь благоверного князя. Это преподобный Сергий, игумен Радонежский, и святой Феодор Симоновский, впоследствии архиепископ Ростовский. Будучи приобщен к среде русского подвижничества с самого начала своей жизни, князь Димитрий и сам стал подвижником. «Царским саном облеченный, — отмечает автор «Слова о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя русского», — жил он по-ангельски, постился и снова вставал на молитву, и в такой благости всегда пребывал. Тленное тело имея, жил он жизнью бесплотных» [цит. по: 2, с. 13].

В лице великого старца Сергия благоверный князь Димитрий нашел дерзновенного и усердного молитвенника за успех своих государственных начинаний. А после кончины святителя Алексия он постоянно прибегал к совету и благословению «всероссийского игумена». Под руководством же святого Феодора проходила в основном семейная жизнь великокняжеской четы.

Знаменательна связь святого Патриарха Филофея со сродным ему по духу преподобным Сергием Радонежским, которому он счел необходимым послать грамоту с благословением на учреждение общежития в его Троицком монастыре и наперсный крест, в котором наряду с византийскими святынями находились и частицы мощей литовских новомучеников, как знак того, что необходимо обратить особое внимание на эти западные области Древней Руси и не оставлять их без духовного присмотра и окормления.

По совету преподобного Сергия был созван съезд князей, бояр и духовенства, проходивший в общеправославном патриотическом духе. Внешним поводом для него послужило рождение 26 ноября 1374 года у великого князя Димитрия сына Юрия. Этот съезд, в котором принял участие и сам авва Сергий, проходил в Переславле-Залесском, и на нем решались важнейшие вопросы объединения русских княжеств для борьбы с Ордой. Конкретные решения были выработаны на втором подобном съезде, собранном в марте 1375 года, на котором присутствовал и патриарший посланник, будущий митрополит всея Руси святитель Киприан [см.: 4, с. 28].

Ко времени знаменитой Куликовской битвы князь Димитрий был готов к совершению промыслительно возложенного на него подвига. Влияние святых и великих его современников, которые 30 лет поддерживали благоверного князя своими молитвами и наставлениями, принесло свои плоды.

Большое, а может быть и решающее значение для победы на Куликовом поле в 1380 году имело требование святого Патриарха Филофея, четко выраженное ранее в его послании, чтобы «русские князья дали страшную клятву выступить все вместе против врагов нашей веры» [3, c. 143]. Надо полагать, что произнесение этой клятвы совершалось по определенному церковному чину, перед крестом и Евангелием. Русские князья, творя крестное целование, давали обещание Богу творить Его волю, выраженную через Вселенского Патриарха.

Исполнение этой клятвы (факт, всегда как-то ускользавший от внимания историков) послужило залогом объединения русских княжеств и победы в великой битве. На призыв Димитрия Иоанновича откликнулись, за исключением немногих, практически все княжества. Весьма важным и многообещающим событием стал факт перехода на службу к московскому князю двух сыновей Ольгерда Литовского — Димитрия и Андрея, которые со своими полками участвовали в Куликовском сражении. И это также можно объяснить влиянием и заботой о неделимости русской митрополии Вселенского Патриарха, в одной из своих грамот указавшего, «что земля Литовская на все последующее время ни по каким причинам не должна отделяться от области и духовного управления митрополита Киевского» (то есть общерусского) [цит. по: 2, с. 13].

Вдохновляемый Церковью, получив благословение великих исихастов, включая и игумена земли Русской преподобного Сергия, будучи уверен в богоугодности своих деяний, святой князь Димитрий решительно выступил против врагов веры и Отечества. Так, в единстве с Церковью великий князь положил начало освобождению Руси от вражеского ига и ее духовному и политическому укреплению.

Праведный подвиг святого Димитрия Донского никогда не будет забыт православным русским народом, который всегда видел в великом князе пример христианской любви к ближнему и Отечеству. И для наших современников жизненный путь благоверного князя является тем образцом, следуя которому, мы, несомненно, придем не только к личному спасению, но будем способствовать всестороннему — духовному, нравственному, экономическому, политическому — благополучию и благосостоянию нашей Родины.

Игумен Петр (Пиголь)

Литература:

1.  Арсений, архимандрит. Очерк жизни и деятельности Каллиста I, Патриарха Константинопольского // Православное обозрение. 1873. Июнь. С. 922.
2.  Петр (Пиголь), игумен. Путь воина // Московский строитель. 1990. 3 мая — 8 июня.
3.  Протоколы Константинопольского Патриархата XIV столетия // Журнал министерства народного просвещения. 1847. Ч. 54, июнь, отд. 2.
4.  Прохоров Г. М. Повесть о Митяе. М., 1978.