«Всему мiру во вразумление его». О духовно-светском образе жизни

Преподобный Серафим Саровский очень почитается братией Черноморского Всехсвятского подворья, где есть икона святого старца Серафима прекрасного современного письма — список с известного образа преподобного начала XX века.

Публикуем статью игумена Петра (Пиголя), посвященную учению преподобного Серафима Саровского о духовно-светском пути — сочетании духовного начала со светским образом жизни. Оно передано нам Н. А. Мотовиловым, собеседником и «служкой» преподобного Серафима. Подобные взгляды излагает в своих сочинениях и Константин Леонтьев (монах Климент), ученик старца-духовника иеросхимонаха Иеронима Афонского.

В настоящее время все мы озабочены поиском правильного пути развития нашего общества, который не только обеспечивал бы его — общества — духовное и физическое здоровье и необходимое для его земного существования благополучие, благоустройство, но приводил бы ко спасению, то есть в жизнь вечную в Царствии Небесном.

В этой связи вспоминаются слова преподобного Серафима Саровского о том, что все беды в России происходят от бытоулучшательной партии. Эту же мысль некоторое время спустя высказал и святой праведный Иоанн Кронштадтский.

На первый взгляд подобные слова кажутся странными. Что может быть плохого в улучшении быта и благосостояния народа? Но если мы вспомним заповедь Господа нашего Иисуса Христа: «Ищите прежде всего Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф. 6, 33), то станет ясно, что святые указывали на очень существенную, принципиальную ошибку, которая допускается, если на первое место ставится не стремление жить по правде Божией, а стремление улучшить качество жизни именно через достижение комфорта.

Человечество, действительно, вынуждено заботиться о своем материальном благополучии, но здесь очень важен вопрос приоритетов: что прежде всего? Что поставлять во главу угла? А что второстепенно и прилагается? Из евангельских слов явствует, что благоустройство подается от Господа за стремление жить по-Божию, по Его святым заповедям.

Звучат настойчивые заявления о том, что наше государство и наше образование — светские, а не духовные. Но ведь светский — не значит нерелигиозный, не духовный, не православный. Светский — не значит «обмiрщенный» в святоотеческом смысле этого слова, то есть порабощенный греховным страстям.

Насущно необходимой, актуальной становится тема духовно-светского пути, духовного аскетического подвига, то есть упражнения в добродетели в соответствии с условиями жизни и мерой каждого. Подобное сочетание духовного начала со светским образом жизни доступно любому мiрянину, желающему спасения своей души и благоустроения общества в целом.

У нас имеются важные свидетельства по этому вопросу двух православных мiрян (один из них удостоился принять монашество незадолго до смерти). Оба они были собеседниками и сотаинниками своих великих старцев.

Один из них — Николай Александрович Мотовилов, служка, как он сам себя называл, преподобного Серафима Саровского, «орудие» преподобного Серафима для сохранения и передачи потомкам его учения. Помещик Н. А. Мотовилов был широко образованным человеком, выпускником словесного (филологического) отделения Казанского университета. По словам его современников и близких людей, он, «будучи светским и семейным человеком, проводил духовную жизнь… где бы ни был и чем бы ни занимался, имел мысль, погруженную в Бога» [1, c. 5].

Другой православный мыслитель — русский философ, писатель, публицист Константин Николаевич Леонтьев, первым духовником и старцем которого был иеросхимонах Иероним Афонский. Он научил Леонтьева в сорокалетнем возрасте вере в Бога, страху Божию, «любви к Церкви и ее стеснениям» [2, c. 392]. Леонтьев призывал жить «не для земли», а подвизаться духовным подвигом ради спасения души. Он говорил о том, что все проблемы современности решаются в Боге, а не в мелком гражданском недовольстве [см.: 5, c. 37].

Духовное наследие Константина Леонтьева — это развитие тех мыслей, всестороннее раскрытие тех тем, которые зародились у него на Афоне, в Русском Пантелеимоновом монастыре, во время продолжительных бесед со старцем Иеронимом. Духовное наследие Мотовилова — это в первую очередь записанные им слова преподобного Серафима, говорившего не от себя, а лишь передававшего, по свидетельству святого старца, слова Самого Бога «всему мiру во вразумление его и во всецелое всего рода человеческого спасение» [1, c. 89].

Хорошо известна беседа преподобного Серафима с Мотовиловым о цели христианской жизни, заключающейся в стяжании благодати Святого Духа через угождение Богу. Не так давно, в начале 2000-х годов, именно во время празднования 100-летия прославления преподобного Серафима, была обретена рукопись Мотовилова с наставлениями преподобного старца, которые тот просил записать и которые, когда Господь укажет, будут, по словам самого преподобного, явлены всему мiру как указание пути, по которому мiр пойдет, если захочет спастись. Это учение преподобного Серафима Саровского о духовно-светском пути, который станет наиболее характерным для нашего времени.

«Мне Господь сказал, — поведал преподобный Серафим Мотовилову, — что у вас в жизни все духовное со светским и все светское с духовным так тесно связано, что ни того от другого, ни этого от того отделить нельзя, и что за всем тем Он Сам изволил назначить вам такую жизнь, и что будущее человечество сим лишь путем пойдет, если захочет спастись, и что на все это есть Его [Бога] собственная воля» [1, c. 131 ].

Вот так! Ни много ни мало — все человечество в будущем!

Таким образом, из этих слов явствует, что жизненный путь самого Мотовилова является символом и образом пути, подражая и следуя которому, любой человек может достичь спасения.

Зная эти слова батюшки Серафима, мы задаемся вопросом: а может, и государство, и образование, и наука, и многое другое, и сама жизнь, и люди в первую очередь должны быть светскими и духовными одновременно?

Мысль эту подтверждает и Константин Леонтьев. Ведь «мiр», по его словам, не столько совокупность внешних предметов, возбуждающих чувства и страсти, сколько внутренние задатки страстей, которые мы носим в себе, и этот «мiр» может преследовать даже отшельников [3, c. 206—207]. «Монах, — говорит Леонтьев, — такой же православный христианин, как и не монах, но поставленный в особые, благоприятные для строгой жизни, условия. Мiрянин верующий — тот же аскет» [3, c. 189]. Монашество — высший плод христианского общества и своим примером и руководством влияет на весь христианский мiр [см.: 3, c. 190].

Мыслитель просто и доступно, исходя из святоотеческого учения, разъясняет смысл и суть монашеского образа жизни и образа жизни светского человека:

«Конечно, не все, а только очень незначительная часть христиан может посвящать себя иноческой жизни, и в самое благоприятное для монашества время монахов бывало не много сравнительно с мiрянами. Но последовательность здесь, как известно, та, которая выражена Спасителем в ответе богатому юноше, желавшему спастись: “Если же хочешь совершен быти, то раздай имение свое нищим и будешь иметь сокровище на небесах, и приходи и следуй за Мною” (Евангелие от Матф. 19, 21). “Заповеди (Христовы), — говорит авва Дорофей, объясняя значение монашества, — даны всем христианам, и всякий христианин обязан исполнять их; они, так сказать, дань должная Царю. И кто отрекающийся давать дани Царю избег бы наказания. Но есть в мiре великие и знатные люди, которые не только дают дани Царю, но приносят ему и дары; таковые сподобляются великой чести, великих наград и достоинств. Так и отцы: они не только сохранили заповеди, но и принесли Богу дары. Дары же сии суть: девство и нестяжание. Это не заповеди, но дары; ибо нигде не сказано в Писании: не бери жены, не имей детей. Так же и Христос, говоря: “Продаждь имения твоя” (Матф. 19, 21), не дал этим заповеди; но, когда приступил к нему законник и сказал: “Учителю благий, что сотворив живот вечный наследую”, Христос отвечал: “Ты знаешь заповеди: не убий, не прелюбодействуй, не укради, не лжесвидетельствуй на ближнего своего” и проч. Когда же тот сказал: “Сия вся сохранил от юности моея”, Господь присовокупил: “Аще хощеши совершен быти, продаждь имения твоя и даждъ нищим” и проч. (Матф. 19, 21). Он не сказал: “Продай имение твое”, как бы повелевая, но советуя, ибо слова аще хощеши не суть слова повелевающего, но советующего” (Поучение первое аввы Дорофея об отвержении мiра)» [3, c. 185—186].

Леонтьев говорит, что подвиг о Христе «хорошего монаха» и «самоограничивающегося мiрянина» различается не качественно, а лишь количественно. Убежденные христиане, по его словам, начиная с афонского пустынника и заканчивая богатым и высокопоставленным русским государственным деятелем, несмотря на великую разницу во внешнем образе жизни, имеют одинаковый сердечный идеал, одну и ту же философию жизни, единые догматы и нравственный критерий, усилия направляют к одной цели, которую Леонтьев определяет как «поддержание в себе во время земной жизни близости ко Христу и к Его учению» [3, c. 190]. Полезна каждому его особая, личная мера на все. Доверие к старцам и послушание устанавливает эту меру [см.: 3, c. 196].

«Побольше того аскетического духа, который может пронизать насквозь своими веяниями и всю мiрскую жизнь — придворную ли, деревенскую!» — призывает Константин Леонтьев [4, c. 51].

В свою очередь, преподобный Серафим Саровский столь же определенно сказал, что по воле Божией «можно, и в мiру живучи, получить такую же благодать, как и в отшельничестве». Открыл он также, что Бог через Мотовилова «назначил показать на земле этот [духовно-светский] образ спасения, чтобы мiрские люди были причастниками тех же даров Духа Святого, как и отшельники, если равномерные с ними труды, подвиги, злострадания, претерпенные до конца Христа ради, и все находящее на них они добровольно решатся взять на себя… возлюбивше Господа всей душою» [1, c. 133—134].

«То ли время теперь, чтобы бояться крайностей — религиозного аскетизма!» — утверждает Леонтьев [4, c. 51]. По его словам, само состояние среды, т. е. общества, и степень ее сопротивления заставляет обращаться к суровому аскетическому идеалу. И преподобный Серафим через Мотовилова напоминает о «сопротивлении среды» — о тех «пререканиях и клеветах», которые «на святую Церковь падают».

Итак, духовный образ жизни в мiру для светского человека состоит в том, чтобы постоянно иметь ум в Боге, угождать Ему борьбой с греховными страстями и приобретением добродетелей. Слово Божие должно находиться в основе нашей жизни, наших действий, быть руководящим принципом для устроения нашей жизни. При этом внешнее выражение веры у человека может быть и светским, но внутреннее содержание, само знание и усвоение слова Божия, Евангелия, следование ему должно быть безупречным, совершенным.

Жизненный путь Николая Александровича Мотовилова нам необходимо тщательно изучать, непременно поучаться из него, а также из примеров жизни других великих мiрян, имевших мiровоззрение церковное, святоотеческое.

Вот какие откровения и обетования Божии становятся доступными нам сейчас, в наши дни. Поэтому каждый из нас, находясь в своем звании и соответствуя своему призванию, сочетая светский образ жизни с духовным деланием, должен совершать свои труды и служение Богу и Отечеству по воле Божией с полной надеждой и упованием, что получит такие же милости и такую же благодать, как аскеты и отшельники. Если, конечно, сам захочет, если будет подвизаться… И тогда Господь даст полное оздоровление народу, а следовательно, и государству, и все исправит в нашей жизни и приведет в жизнь вечную.

Игумен Петр (Пиголь)

 

Источники

1. Записки Николая Александровича Мотовилова, служки Божией Матери и преподобного Серафима. М., 2005.
2. Леонтьев К. Н. Записка о необходимости новой большой газеты в С.-Петербурге // К. Н. Леонтьев. Восток, Россия и славянство: Философская и политическая публицистика. Духовная проза (1872—1891). М., 1996. С. 391—395.
3. Леонтьев К. Н. Отец Климент Зедергольм, иеромонах Оптиной пустыни // Там же. С. 175—217.
4. Леонтьев К. Н. [Послесловие к «Рассказу моей матери…»] // К. Н. Леонтьев. Полн. собр. соч.: В 12 т. СПб., 2004. Т. 6. Ч. 2. С. 47—52.
5. Леонтьев К. Н. Четыре письма с Афона // К. Н. Леонтьев. Восток, Россия и славянство. С. 19—38.